В энциклопедиях и справочных изданиях советского времени философия права трактовалась как своего рода юридическая метанаука, занятая общими (методологическими) проблемами правоведения. При этом предполагалось, что подвизаться на столь высоком поприще пристало лишь титулованным (идеологически проверенным) специалистам. Но, как это ни удивительно на первый взгляд, в западных университетах (прежде всего в германских) философия права с конца XIX в. также практиковалась в качестве номенклатурной метаюристики, ограждающей ординарное правоведение от разного рода мировозренческих и эпистемологических грехов.
Совершенно по-иному понимала и конституировала себя философия права, которую принято называть классической. И в древности, и в Средние века, и в Новое время она разрабатывалась как особая философская дисциплина. Более точно ее статус можно обрисовать так: появившись в качестве раздела моральной философии (Платон, Аристотель, Фома Аквинский, Ибн-Халдун, Гроций, Спиноза, Локк), она через этическое решение вопроса о коренных различиях нравственности и права (решающая роль здесь принадлежала Канту) постепенно приобрела проблемно-тематическую и дисциплинарную самостоятельность (И.Г. Фихте, Г.В.Ф. Гегель, Г. Коген, Р. Штаммлер, Ш. Ренувье, Б.Н. Чичерин и др.).
С конца XVIII в. философы права осознают свою работу как важнейшую компоненту Просвещения. Они нацелены на то, чтобы разъяснить каждому человеку и гражданину ценность и прирожденное достоинство права, убедительно продемонстрировать опасность гражданской безответственности, индифферентного или нигилистического отношения к законности, добиться того, чтобы уважение к правам стало непременной частью цивилизованного этического кодекса.
Эта просветительская установка (широкая демократическая пропозиция теории) имеет исключительное значение в условиях современной России. Сегодняшняя философия права1 должна, как никогда прежде, стремиться к теоретическому и критико-аналитическому воздействию на правосознание народа. При этом (опять-таки следуя классической традиции) необходимо с самого начала отличать правосознание от «повседневной юридической компетентности». Последняя, разумеется, не мешает правосознательному поведению, но сути его никак не составляет. Если бы дело обстояло иначе, пришлось бы признать, что самый достойный представитель цивилизованного правосознания, - это рецидивист, который отлично изучил уголовный кодекс и знает, как его обойти.