3.1. Зарождение и практическое применение
Экзистенциализм (от лат. existentia — существование) как философское направление предполагает признание уникальности человеческого бытия. Основанные на таком подходе способы психотерапии оказываются весьма эффективными. Есть, как уже говорилось, много случаев резистентности к нейролептической и антидепрессивной терапии. С другой стороны, прекращение приема лекарств, даже при их весьма «скромной» эффективности, может привести к синдрому отмены. К препаратам наступает привыкание. Традиционно в случае резистентности используют чисто фармакологические методы ее преодоления, например одномоментную отмену, электросудорожную и инсулинотерапию. Присоединяются многие изощренные способы психотерапии. Но почему-то мало говорится об экзистенциальной психотерапии (ЭПТ), ее истоках, правилах и критериях применения. Как никакая другая методика, ЭПТ связана с философией. Главный тому пример — К. Ясперс (1938, 1948), который по праву носит титул «психиатр и философ».
Вообще-то психиатру приходится прибегать к помощи философии, что называется, не от хорошей жизни. Мы имеем сложные случаи полной резистентности к лекарствам, даже несмотря на их «лошадиные» дозы и всевозможные сочетания на грани хронической полипрогмазии. Понятно, что в такой ситуации приходится обращаться к помощи других, в определенном смысле смежных дисциплин. Пройдя — и вовсе не без пользы — увлечение психоанализом и когнитивной терапией, психиатры все чаще прибегают к экзистенциальной доктрине. А эта доктрина прежде всего включает так называемые предельные вопросы бытия и понятие свободы — именно об этом говорил К. Ясперс. Проще всего это выражается так: «в окопах атеистов нет». Перед лицом вечности человек неизбежно обращается к чему-то для него высшему и даже сакральному.
Почему нейролептики и антидепрессанты оказываются неэффективными? Известно, что вообще-то потолок их активности где-то около 50% случаев применения. Многие проблемы поведения и эмоций зарождаются в паттернах аффективных переживаний в течение жизни, а не вызваны какими-то внезапно наступившими сдвигами в количестве мозговых медиаторов. Задача терапии состоит в том, чтобы размотать эти клубки глубинных стрессов. Философ М. Хайдеггер (1927), взгляды которого также отражены в ЭПТ, проповедовал единство субъекта и объекта. Он говорил о взаимовлиянии: внешняя атмосфера влияет на настроение, но в то же время и сам человек в силах изменить эту атмосферу. «Мы сами ее такой делаем, своим состоянием…». Ведь как мы зачастую подходим к лечению? У нас есть некий лекарственный препарат и есть объект для акцепции данного средства. Столкнувшись с отсутствием положительного ответа на такую терапию, мы увеличиваем дозу и стараемся смешивать лекарства, находить все более изощренные их комбинации — якобы для усиления искомого эффекта. Но и в этих случаях часто «психиатрия бессильна»! А что, если, следуя максиме М. Хайдеггера, задействовать личность пациента? Сделать ее саму естественным антидепрессантом. О том, что это возможно в принципе, и говорит экзистенциальный подход. Об этом писал и К. Юнг, обосновывая оптимизацию лечебного процесса динамикой личностной индивидуации. Р. Комер (2001) указывает, что апелляция к личности, к ее адаптации может стать вполне успешной. Р. Лэйнг (1964) утверждает, будто люди постоянно создают свою личность. Об этом же говорит и Р. Мэй (1969).
Поиск химического антидепрессанта может оказаться неэффективным потому, что колебания настроения не связаны с биологическими ритмами. Например, при пограничном расстройстве личности такие колебания носят небиологический характер, в большей мере ситуативны, короткие по времени и, главное, обусловлены ранними стрессами. Так, в подобных случаях часто присутствуют эпизоды буллинга, бездушного отношения в семье, излишне строгого воспитания, сильные переживания разлада в родительских отношениях, детские обиды. Эти факторы, становясь пусковым механизмом депрессивных и невротических переживаний, сами остаются в глубоком прошлом. Зато они во многом определяют специфику депрессии и невроза, которые плохо поддаются логичному, казалось бы, воздействию антидепрессантов.
Вернемся к М. Хайдеггеру, который утверждает, что человек находится в постоянном «обмене» с окружающей его действительностью. Он может менять ее, но и она, в свою очередь, может менять его. Используя эти «воздушные пути», можно многого достичь, дав пациенту ключи к осознанию своих аффектов, спрятанных от него в процессе вытеснения. П. Тиллих (1951) призывает к принятию факта благотворности жизни. «Просто примите ее», — советует философ, и этот призыв напоминает максиму Льва Толстого о благотворном факте «самой жизни». Для подступа к этой тайне бывают хороши и медитация, и чтение, и созерцание, и рисование.
К. Ясперс и Р. Мэй учили не отворачиваться от жизни, принять ее неизбежную боль, «смерть и грусть» (Ялом И., 1980). Но такие путешествия по жизни требуют хорошего проводника, своего Вергилия. Надо увести клиента от восприятия себя как «автомата», постулировал основное правило ЭПТ Р. Мэй. И тут вспоминается еще одна смежная дисциплина — литературоведение. Ее видный представитель В. Шкловский (1983) говорил, что подлинное искусство начинается «от выведения вещи из автоматизма восприятия». А что такое правильное поведение, как не искусство жизни?!