Особенности клинических симптомов у детей предполагают важность взаимодействия психотерапевтических и психофармакологических подходов. Тем не менее остается, к сожалению, в силе тренд с назначением все новых затормаживающих препаратов для подавления «психопата». «Трудные подростки», которых лечат седативными нейролептиками, говорят, что чувствуют сонливость. Это, в общем-то, неудивительно. Странно было бы ждать иного.
Исходя из концепции «ситуативной агрессии» [21], главным должно быть изменение контекста внешней ситуации. И «психопаты» положительно отвечают на такой подход [8, 25, 29]. Так, грубый подросток, будучи в гостях у родственников, не проявлял ни одной ситуативной агрессивной реакции. Вернувшись же к родителям, он вновь начал издеваться и требовать денег. Вряд ли он делал это, повинуясь «тотальности» и «стойкости» своих расстройств.
Другой психопат сам отказывался — как это делает половина таких же подростков — от приема седатиков. Родители приготавливали ему «чай с перициазином (Неулептилом♠)». Данный препарат в психиатрическом обиходе именуется «корректором поведения». Но хитрый «психопат» быстро раскусил подмену и стал еще более агрессивен. После «чая» он засыпал с тяжелым чувством слабости и потом еще больше раздражался от этого.
Жертвой чрезмерно биологизаторского подхода стала мама одного подростка. В ужасе перед неуправляемостью сына она искала способ, как бы заглушить его личность лекарствами. Она носит с собой пакетик с тиоридазином (Сонапаксом♠) и в отчаянии самостоятельно повышает дозу: дает ему на прием не одну, а целых три таблетки. Она готова и к тому, чтобы по совету врача добавить к тиоридазину (Сонапаксу♠) еще каких-нибудь два-три «нужных» препарата.
В поисках «лекарства от психопатии» образовалась тенденция придавать новому нейролептику или антидепрессанту статуса «корректора поведения». Не бывает никакого корректора поведения! Есть только метод конкретного врача, который своим умением меняет контекст ситуации [2, 6, 12]. Следует упомянуть также целый массив эндогенных расстройств, имеющих резистентность к лекарствам, из-за чего их лечение не приносит плодов при теоретически правильных схемах.
Разумеется, нельзя допускать крайности. Лекарства тоже нужны. Патологический аффект, вегетативные симптомы, степень неуправляемости поведения диктуют необходимость фармакологической коррекции. Надо учитывать выраженность психопатологии, уровень критики. Но это не отменяет ответственности врача, назначающего «компот» из лекарств, номинально «регулирующих» поведение без всякого учета личностной динамики пациента.
Что является мишенью для психофармакологической терапии последствий буллинга? Конечно, это депрессия, фобии, обсессивно-компульсивное расстройство — симптомы у жертв буллинга. И терапия агрессивного поведения — для другой части спектра участников буллинга.